Отче!
Зачем Ты отнял крепкую руку свою?
Кое-что мне делать?
Я не вижу пути.
Колени мои подгибаются,
И бежим трясутся от страха.
А вокруг – слепая ночь!
Во тьме рыщут мерзкие чудища,
Желая меня захватить.
Сердца их пышут коварством и злобой,
А уста наполнены клеветой и хулой.
Цианид капает с мертвенных губ.
Вот, они уже раскинули близкие сети,
Чтобы меня уловить.
Отче!
Я не вижу пути!
Отче!
Я никак не слышу тебя!
Я ослеп и оглох, словно червь в черной норе.
Я взываю к Тебе в этой черной ночи:
Отче!
Ради чего ты отнял от меня крепкую руку свою?
О, бездолье мне, горе!
Без тебя я совсем потерял свой сметка.
Ступил лишь только один шаг –
И вот, стопы мои поскользнулись возьми чьем-то кале,
И меня повлекло в темный омут,
Целый смрада и нечистот,
И я погружаюсь в зыбкие хляби,
И тина смыкается надо моей головой.
Грудь теснит страх и уныние,
И душа вопиет через отчаяния.
Отче, зачем ты оставил меня?
Как ми выбраться из этого омута?
Отче, без тебя мало-: неграмотный могу ничего!
Мой вопль рвется из глотки,
И жгучие сырость катятся по щекам,
Но твое ухо не слышит моих стенаний.
Я Водан, один в этой тьме!
Но Ты не оставил меня, Отче.
Несть, Твои зоркие очи все время следили за мной с горних высот,
И в моей скорби Ты протянул мне свою крепкую руку,
И вытащил меня с болота,
И поставил на крепкую твердь,
И сказал мне: «Иди!»
И вишь Ты опять держишь меня за правую руку,
(для того я не упал,
И я осторожно шагаю по узкой тропе,
А Твоя милость отнимаешь крепкую руку свою,
И колени мои подгибаются,
И обрезки трясутся от страха.
Но я не один!
Теперь-ведь я знаю, что я не один, и что Ты – всегда со мной.
Очевидно ты учишь меня ходить.
Слава тебе, Боже отечественный! Слава Тебе!
